IV-55. Элронд/dark!Линдир. Линдир с детства боготворит своего владыку, и ради того, чтобы быть рядом, он готов на все. История о том, как он
До конца
1 134 словаОн родился в один год с дочерью Владыки. Его отец был воином. Он погиб, защищая границы Имладриса в тот момент, когда мать дала ему жизнь. Он помнил ее темные волосы и теплые руки, красивые, но печальные глаза. Мать учила его видеть мелодию, чувствовать ее. Ему это легко давалось – в них с матерью текла кровь синдар. Тонкая, легкая, после смерти мужа она жила музыкой и им, пока Зов Моря не стал для нее громче серебряных звуков арфы. Уплывая, мать взяла с него слово, что он не возьмет в руки меч. Он не мог отказать ей в желании увидеть сына вновь.
Оставшись один, он не знал, что делать. Музыка все дальше ускользала от него. Он не мог играть и петь так же легко, как и прежде. По ночам ему снились битвы, которых он никогда не видел, рев боевых горнов и звон мечей. Отцовская кровь, кровь нолдор, брала свое. Он не мог нарушить обещание, данное матери, но мог узнать чуть больше о том, что видел во снах. Великие сражения, великие воины, великий народ - все это он впитывал в себя с той же страстью, с какой раньше следовал за мелодией. Он хотел быть частью этого, понимая, что этого никогда не будет. И тогда он обратил свой взгляд на того, кто был там, видел это и мог дать ему то, что было нужно. Владыка Ривендейла был тем, кем он хотел бы быть, с кем он хотел бы быть рядом. Восхищение, преклонение, страсть – чем больше он узнавал об Элронде, тем ярче горело в его груди желание – во что бы то ни стало оказаться настолько близко к нему, насколько это возможно. Гордый, справедливый, смелый, мудрый – Лорд Ривендейла был лучшим для него. И его желание переросло в одержимость - настолько сильную и яростную, что он бы не остановился ни перед чем. И никто, глядя в эти карие, точь-в-точь как у его матери глаза, не догадывался, какой зверь там обитает.
Постепенно, год за годом, столетие за столетием он становился все ближе к Владыке. Он отказался от должности главного менестреля в пользу простого помощника летописца – в этом были неоценимые преимущества. Через несколько лет, он смело мог сказать, что, где и когда произошло. Он был в курсе всех событий – минувших и нынешних. Это позволило ему просчитывать наперед все, что произойдет в будущем. Когда время летописца пришло, оказалось, что единственным подходящим кандидатом на освободившееся место был он – сдержанный, молчаливый, вежливый. В душе он ликовал – еще один виток был пройден. Но оставалось слишком много дел, чтобы позволить себе отдохнуть.
Он смотрел на Элронда, считывая эмоции, запоминая движения, вбирая в себя его взгляды, улыбки, голос. Он знал, что ему нравится, а что приводит Лорда в ярость. Желание быть ближе настолько, чтоб ощутить рядом эту силу было непреодолимым. Но наблюдая за Владыкой, он неожиданно понял, что ему больно видеть Лорда рядом с кем-то еще. Ревность, какая-то детская обида терзали его сердце каждый раз, когда Элронд обнимал супругу. Ему хотелось выть от досады. Ему хотелось разодрать в клочья весь этот тихий уют. Но он только слегка улыбался и почтительно кланялся Келебриан, когда та с открытой улыбкой кивала ему на вечерних балах. И только когда она уплыла за море, он облегченно вздохнул.
Он прекрасно осознавал, кто он – лгун, лицемер, предатель. Но он просто не мог отступиться. Если ты сворачиваешь с единожды выбранного пути – ты покойник. Его сердце жгло изнутри, но его разум оставался чист и ясен. Он четко знал, что будет делать дальше.
Репутация ответственного и исполнительного, умного и талантливого, скромного и прилежного работала на него. Он стал помощником советника Эрестора. И это было похоже на счастье. Теперь он мог чаще видеть Владыку, разговаривать с ним, выполнять поручения, отданные этим властным голосом. Но зверь внутри настойчиво требовал большего. Стоять по правую руку от Лорда – это стало самым трудным и самым опасным испытанием для него. Доказывать, что он умнее, чем Эрестор, было бесполезно. Лесть и подхалимство были противны ему самому – преклонение и покорность не одно и то же. К тому же, Владыка остро чувствовал фальшь, и играть приходилось очень осторожно. Оставалось только одно, годами проверенное средство – подорвать доверие. Против самого Эрестора он ничего не имел, но он стоял на пути к его конечной цели. Поэтому все было продуманно и спланированно.
Сыграть на искренних чувствах Эрестора, втереться в безоговорочное доверие, проводить вечера с бокалом ароматного вина и стать чуть ближе, чем просто помощник было легко. И когда очень важные сведения потерялись, потому что советник был в это время в объятиях своего молодого любовника, чувство долга и вина сделали все сами. Никто, конечно, не узнал истинных причин. Эрестор сам отказался от должности, не простив себе ошибки. И, конечно же, теперь уже бывший советник, ни в чем не обвинял его и даже больше – сам посоветовал Элронду взять на его место самого лучшего. Глядя в глаза почти убитого тем, что подвел Владыку, Эрестора, передающего ему свитки с текущими делами, он чувствовал себя мразью. Но абсолютно, полностью удовлетворенной.
Он почти что успокоился, упиваясь своим положением. Он рядом с Элрондом. Он говорит с ним, смотрит на него, ощущает его. Но когда через некоторое время становится ясно, что и этого мало, его впервые охватывает настоящий страх. Потому что это невозможно. Это – по-настоящему невозможно. Нет, при должных усилиях он бы мог соблазнить Владыку. В конце концов, он красив, а Элронд не железный. Но это не то. Это совсем не то. Ему нужна душа, а не тело. А заполучить душу Владыки, на самом деле - невозможно.
Его мозг безостановочно работал, пытаясь придумать способ, но все было тщетно. Ни один из вариантов не подходил и опасность выдать себя, становилась реальнее с каждым днем. Ему вновь начали сниться битвы, только в этот раз он в них участвовал и проигрывал. В этих снах Элронд Хадхафангом протыкал его сердце.
Охваченный своей страстью, он не замечал, что Владыка все внимательнее приглядывался к своему молодому советнику. А когда Элронд подобрался совсем близко, было уже поздно.
***
Этого разговора не должно было быть. Никогда.
- Зачем? – в этом – все. Все вопросы уместились в одно слово. Серые глаза Владыки похожи на клубящийся туман, в котором кроется что-то темное, страшное.
Он стоит и не может вымолвить ни слова. Вся его невозмутимость, учтивость, решительность; все его маски с треском осыпаются с вечно юного лица, обнажая страшное, безумное, жадное и жалкое, в своем желании, существо. Он сам себя ненавидит. Только не знает, за что больше – за свою суть, или за то, что не смог ее скрыть.
Элронд его не торопит, смотрит, изучая заново. Без ненависти, презрения, злобы. Серый туман мешает рассмотреть настоящие эмоции.
Наконец, он резко выдыхает и поднимает голову, решаясь дать ответ.
- Потому что я этого хотел, - он примет свою участь, какой она не была. В конце концов, он сын воина и должен достойно принимать смерть.
Элронд наклоняет голову и медленно, до чего же медленно, подходит вплотную.
- Тогда иди до конца, Линдир, - губы опаляет огнем и это сильнее того огня, что пылает в его сердце.
И Линдир понимает, что не у него одного внутри живет зверь.